Люди кинулись к обрыву, кто с вилами, кто с палками добивать израненного волка. Я понял, что толпу невозможно было остановить просьбами, и сделал два выстрела в воздух, заявив: - «Кто сделает еще хоть шаг к волку, клянусь, третий выстрел будет его», - сам направился к обрыву. Беспомощно стараясь пошевелить головой, лежал израненный волк, истекая кровью. Его состояние мне было понятно, но без посторонней помощи, я не смог бы донести его домой. Двое молодых людей догадавшись по моему взгляду, спустились ко мне: «Мы готовы помочь тебе Уцми, по всей вероятности волк защищал наши интересы, если его еще можно спасти». - «Я знаю хорошего ветврача. Ему теперь поможет только покой, нужно унести его в мою хижину», - говорил взволнованный Уцми. Некоторые односельчане были недовольны тем, что он спасал жизнь волку.…

С каждым днем крепла дружба между Уцми и спасенным волком. В селе было много разговоров: одни твердили, что селение Центарой спокойно жило многие годы, так как его охраняли волки с Телип-корта. А другие говорили, что якобы Уцми носил в волчье логово Телип-корта мертвые туши овец, коров и потому волки охраняли село. Но как бы то ни было, в селе действительно царило спокойствие.

Уцми дал имя волку - Турпал. Когда он произносил это имя, волк вскакивал на ноги, и настороженно смотрел на своего спасителя, а что дальше? Уцми подносил ему большие куски мяса и воду. И дружно, не мешая, друг другу, они трапезничали.

Но вскоре настал день расставания. Уцми вместе с Турпалом направился к Телип-корту. По приближении к висячему камню, он увидел стоящих в ряд волков, и впереди в стойке - вожака, с высоко поднятой головой, словно ожидалась схватка, что ему подумалось «неужели я вскормил и выходил чужого», но, обернувшись к Турпалу, увидел радость встречи в его сверкающих глазах. И решив, что теперь можно и уйти, я направился чуть выше к роднику, понимая, что мое отсутствие не составляет никакой угрозы для Турпала. Со стороны я видел, что стая радостно встретила Турпала, и повернувшись ушел домой. Но этим не закончились трагедии моих друзей.

В субботний день эхом отдавались выстрелы со стороны Телип-корта. Не прошло двух часов, как по селу разнесся слух, что сыновья Саида убили волчицу, и принесли двух волчат. Собравшаяся во дворе Саида толпа, дразнила еще маленьких волчат. Уцми подошел недовольный поступком братьев, ругая их за это. Он ведь всегда предупреждал - волки не прощают. Положив волчат в мешок, отнес их к логову. Хотя я знал, - говорил Уцми, - что волки не примут волчат, но надеялся, что увидя меня, оставят их в живых. Но закон беспощаден,… спустя неделю охваченный тревогой о судьбе волчат, он вновь пошел к их логову. Его беспокойство оказалось небезосновательным. Умерщвленные волчата лежали у родника. Прошло более месяца. Но волки так и не появились в своем логове, в таких случаях волки навсегда покидают свои жилища.

Как-то поздним вечером Уцми возвращался с охоты, когда навстречу ему вышел Турпал, которого он давно уже не видел. Тот словно звал его за собой, будто хотел что-то ему показать. «Пришел, - обрадовано сказал Уцми, - но вот с чем?!» Волк не на шутку, еле слышно зарычал на него. Уходя, он вновь и вновь останавливался, зовя его за собой,… словно на помощь.…

- Когда волк направился к сенокосному участку Саида, меня охватили страх и смятение.… Недалеко друг от друга лежали убитые сыновья Саида. Сам он был сильно ранен. С полметра от него лежал убитый им же старый вожак стаи. Я посмотрел вслед удаляющемуся в глубь леса Турпалу, и сказал чуть слышно: «Что же ты наделал?» мои опасения оправдались…

В доме Саида люди собрались на похороны, и он рассказал: - «Мои сыновья совершили преступление и поплатились смертью. Когда волки напали на сыновей, я хотел помочь, но вожак не подпускал меня, сбивая с ног. Меня они не трогали, до той поры пока я вожака не зарубил, который успел дважды укусить меня перед смертью. Но тут за меня вступился Турпал, он сбил меня с ног, этим предотвращая мою смерть. И не подпустил ко мне других волков. Они уходили врозь. Турпал ушел один.

В полнолунную ночь в его доме проходило священное пение - зикр, а со стороны Телип-корта до рассвета доносился волчий вой, похожий на пение зикр. Будто бы вместе с нами они разделяли нашу боль.… Так и наша жизнь неразрывно связана с гармонией природы. Мы чеченцы, подобно волкам, не прощаем смерть невинно убитых сестер и братьев. И мы вот не прощаем предательства.

продолжение ниже!!!

Узнав о выселении, мой дед, Уцми, взял немного земли, завернув в носовой платок, и увез с собой на чужбину. Там он хранил ее многие годы, как самое священное и дорогое, пока не настал последний час его жизни. А незадолго до смерти, он попросил своего сына, моего отца, принести его сверток с родной землей, который долгие годы хранился в его чемодане. Развязав трясущимися руками, узелочек платка, плача как маленький ребенок, жадно взяв ее в руки, он начал целовать ее и говорить: «Жаль, что мои останки предадут не тебе, но пусть эта горсть первая ляжет на мой саван». Потом, оглядев присутствующих, он медленно повел свой рассказ:
- «Мы жили и не подозревали, что нам готовится ссылка. Но в одно прекрасное утро, пробил наш час. Село оцепили военные - они были всюду: в каждом дворе, на улицах и даже в лесу. Нам был отдан приказ, быстро сбираться в дорогу. С собой брать только самое необходимое, ровно столько, сколько сможете нести на руках. Наша пешая колонна, под сопровождением конвоя НКВД, двинулись из села по дороге в районный центр. Дорога шла через лес, минуя другие села. И вот, когда мы дошли до села Ахкинчу-Борзой, идущие впереди остановились без команды конвоя. Раздался голос командира: - «Кто дал команду остановить колонну. Эй, там, впереди, почему колонна остановилась?!»

Конвой, шедший впереди, ответил:
- Волк преградил нам путь!
- Так застрелите его!

Турпал искал взглядом своего старого знакомого, Уцми. Взгляды наши встретились. Глазами он спрашивал меня: - Почему ваша стая уходит? Куда вы? Что случилось? Не стало ли причиной вашего ухода последняя наша схватка. Я же, зная, что произойдет в следующую минуту, кинулся к волку. Но не успел я сделать и десяти шагов, как автоматная очередь сразила Турпала.
- Как глупо! - прошептал я, и, обняв тушу мертвого друга, заплакал. - В чем ты то виноват?

Все вокруг удивились, особенно конвой, но последовала команда «Вперед» и колонна двинулась. Я все еще плакал над другом, а чеченцы, знавшие про нашу дружбу, поддерживали меня, похлопывая по плечу, выражали соболезнование, проходя мимо. Когда все прошли, командир, отдавший приказ «Расстрелять волка», подошел ко мне и произнес:
- «Прости дед, я ведь не знал. Этот волк сопровождал нас еще от самого села Центарой, я просто не понял….» И с этими словами он дал приказ солдатам, помочь старику похоронить его друга. И я похоронил Турпала под деревом груши.
- «Вот оттуда я и взял эту горсть земли» - закончил он свой рассказ.

продолжение ниже!!!

Вот что значит священная земля отцов, вот что значит родное логово, стая, честь. Так, подобно моему деду ушли многие из наших предков, не припав к знакомому до боли порогу, не переступив больше своего логово, не вдохнув в свою грудь чистого горного воздуха, где один запах диких растений говорил о родном и близком, о своем. Это священная земля, ради которой мы сегодня проливаем кровь. И это не первые ручьи крови, и не сегодня это началось. А длится это с далеких прошедших времен, со времен Шейха Мансура и Шамиля. Если бы наша земля могла говорить!!! Земля, которая нас породила и заберет в свои покои. Сколь кровавых историй она бы поведала нам! О скольких уничтоженных, незваными врагами, судьбах чеченских семей, рассказала бы она?! Рассказала бы так и столько, что нашим ушам было бы невыносимо больно слушать эту жестокую правду. Мы бы от боли кричали: «Хватит! Довольно!…». Но это вся наша история. История, которая напоминает о себе воспоминаниями. Она у нас в сердцах, в крови. И передается из поколения в поколения. Историю деда мне рассказал мой отец, а я передам ее своему сыну….

Сегодня мы боремся, проливаем кровь за простое право. За право жить на земле своих отцов. Каждый кусок земли, каждый камень, деревья, стоящие столетиями, мы защищаем, отдавая самое дорогое, дарованное Аллахом - жизнь. Потому, что это наше логово. Нет логова - не будет стаи. Пусть эти высокие, мощные горы, на которых есть места, где не ступала нога человека, до того сильны, и есть у них свои тайны. Пусть взмахнут, с помощью Всевышнего, своим огромным каменным крылом и очистят нашу землю от варваров, напавших на нашу Священную землю, оскверняя ее и уничтожая все живое. Сегодня вожак волчьей стаи встал на дыбы, и не успокоится, пока враги не уйдут с их родной, Священной земли.

Спасибо за внимание!!!

Лесной волк не встречается на Равнинах, так как там нет лесов. Прерийные волки и койоты по размерам заметно мельче лесных волков. Поэтому, вполне естественно, что в тех редких случаях, когда племена Равнин встречались с этими огромними черно-серыми зверями, они смотрели на них с восторгом и удивлением.

История, которая следует ниже - это история старых времен, но описанные события показывают, что часть племени кайова уже в те далекие дни обитала на землях, называемых теперь их территорией - это покрытая невысокой травой область, распростертая между горами Вичита в юго-западной Оклахоме и рекой Арканзас в Канзасе. Похожая история, только у сиу, была записана Стенли Весталем и опубликована в книге «Миссури», изданной в 1964 г. Университетом Небраски, в Линкольне.

Название, которое кайова дали горам Вичита в общем то же самое, что и в английском языке - горы Вичита, хотя у каждой из невысоких вершин есть свое имя - гора Седло, сохранившая это название и в английском переводе, гора Силы, известная сегодня как гора Скотт, и Прячущаяся гора, где по преданию исчезли последние бизоны и которая сегодня известна как Цeментовая гора из-за каменного карьера, обрамляющего ее восточный склон.

Река Арканзас носила название Рeка Острия Стрелы, потому что именно там, на берегах этой реки, недалеко от ее истоков, кайова нашли кварц, из которого делали ножи, лезвия копий и стрелы. Воины из каждого боевого или охотничьего отряда, достигнув реки, брали с собой столько необработанных камней, сколько могли унести, чтобы позже обработать их дома. Были люди, которые стали настоящими специалистами в выделке оружия, и ожидалось, что каждый человек поделится принесенными камнями в первую очередь с мастером. Эта практика проявляется и сегодня в правиле «сделай одно и оставь одно» при выделке вееров и отделке погремушек.

* * *

Участники охотничьего похода принадлежали к общине Большого Щита племени кайова. Они стояли лагерем у реки Вашита, когда воины решили подняться к горам Шеста Типи (Скалистые горы в Колорадо), где росли величественные сосны, и поискать там своих врагов из племени юта. В те дни оба племени постоянно воевали.

Вождем был Птица-Прявазанная-К-Его-Голове. В четвертый раз он был предводителем боевого отряда. Он ходил на апачей хикарийя, на навахо и пуэбло-которые-дерутся (таос). В этот раз он пошел войной на юта, которые были самым опасным противником.

Мужчин вместе с бизоньим доктором было двенадцать, и вторым по рангу человеком после Птицы-Привязанной-К-Его-Голове был его брат, Бизоний Рык. Их сопровождало четверо юношей, которые вели запасных лошадей и должны были ухаживать за животними, когда мужчины остановливались на привал. Мальчики также по очереди готовили еду, когда было достаточно безопасно разжечь огонь. В остальное время воины довольствовались вяленым мясом, бобами мескита и холодной водой. Разумеется, в те времена они и не слышали о кофе.

Боевой отряд ехал на северо-запад через Равнину-Со-Столбами. Единственными индейцами, которых они могли встретить, были команчи, которые были друзьями, и, наверное, некоторые липан апачи, но о них никто не беспокоился. Они не походили на остальных апачей, вроде хикарийя, или навахо. Липан апачи по-видимому не имели желания сражаться.

Так что воины кайова провели восемь ночей под небом, непобеспокоенные никем. Они достигли того места на реке Острия Стрелы, где добывали камни для обработки, и некоторые из мужчин захотели собрать как можно больше камней. Но Птица-Привязанная-К-Его-Голове заставил их продолжать путь вперед.
- Мы сможем взять камни на обратном пути домой, - сказал он. - Если возьмем их сейчас, они только будут нам в тягость и будут мешать во время сражения.

Так что боевой отряд продолжил свой путь, и через два дня, к вечеру, мужчины увидели перед собой великие горы на фоне садящегося солнца. С этого времени они начали ехать только по ночам, ориентируясь по большой неподвижной звезде в небе, которая была рукой Сейндея, и по остальным звездам, которые медленно двигались вокруг нее в течение года, оберегая мир Сейндея. Они составляли пальцы руки.

продолжение ниже!!!

Юта были захвачены врасплох, но они умели хорошо сражаться, и даже их женщины не испугались. Они стояли рядом со своими мужьями и подавали им стрелы, пока те посылали их в кайова. Битва продолжалась с переменным успехом все утро. И когда солнце поднялось прямо над головами воинов, четверо мужчин из племени юта были убиты, а остальные вскочили на лошадей и обратились в бегство, после того как их женщины уже покинули лагерь, уйдя далеко, прячась среди теней огромных сосен.

Бизоний Рык упал на землю. Он не был мертв, но одна стрела вонзилась ему справа под грудь, а другая пронзила насквозь ногу. Бизоний доктор приказал мужчинам убить одну лошадь, снять шкуру, и приготовил тесную ленту из сырой кожи для раненой ноги. Но единственное, что он мог сделать для другой раны, - это спеть свои песни силы и молится.

Юноши привели двух самых смирных лошадей, что были у боевого отряда. Сделали носилки из оставшейся конской шкуры и положили на них Бизоньего Рыка. Потом кайова отправились в обратный путь, но из-за раненого были вынуждены ехать медленно. Несмотря на все усилия бизоньего доктора, состояние раненого становилось все хуже и хуже, и он горел в лихорадке. Он даже терял сознание время от времени.

Утром третьего дня, когда они уже приближались к равнинам, Бизоний доктор покачал головой.
- Я сделал все, что было в моих силах, - сказал он, после того как спел последнюю из своих четырех песен восходящему солнцу. - Если его состояние не улучшится к вечеру, придется оставить его и продолжить путь без него.
- Бросить собственного брата! - воскликнул Птица-Привазанная-К-Его-Голове. - Вы не можете требовать от меня сделать это!
- Приходится выбирать между его жизнью и жизни всех, - объяснил бизоний доктор. - Юта могут настигнуть нас в любой момент, потому что мы двигаемся слишком медленно.

Мужчины думали, что Бизоний Рык не в состоянии услышать и понять их слова, но вот он открыл глаза.
- Иди вперед, брат и оставь меня! - сказал он. - Я все равно умру. Не губи и жизнь остальных.

Но Птица-Привязанная-К-Его-Голове не мог оставить родного брата лежать беззащитным. Он послал юношей найти какую-нибудь пещеру, и они действительно успели найти одну пещеру на склоне горы. Птица-Привязанная-К-Его-Голове и бизоний доктор подвели лошадей с носилками как можно ближе к пещере, а потом вдвоем, местами неся, местами таща, успели положить Бизоньего Рыка внутри. Юноши уже постелили несколько бизоньих шкур для ложа, и мужчины положили больного на них. Все остались в пещере вместе с ним, а это и в правду вышло хорошо, потому что большой военный отряд юта прошел внизу, ища их следы. Но на каменистой поверхности не осталось никаких следов, и кайова были в безопасности.

В пещере чувствовался какой-то странный запах животного, и бизоний доктор обратился к остальным:
- Кажется, когда-то это была волчья берлога. Пахнет волками.

И все согласились, что запах очень похож на запах из норы койота, только сильнее.

Когда спустился мрак, прежде чем взошла луна, Птица-Привязанная-К-Его-Голове пожал своему брату руку на прощание. Боевой отряд продолжил свой путь, оставив Бизоньему Рыку тыкву-горлянку с водой, немного вяленого мяса и мескита.

Может быть то, что произошло потом, случилось той же ночью, а может и следующей. Бизоний Рык так и не узнал это наверняка. Он проснулся в ясном сознании, вполне спокойным, и ему очень хотелось пить. Пошарив рукой вокруг себя, он нашел горлянку с водой. Она была наполовину пуста, и Бизоний Рык решил, что наверное просыпался ночью и пил из нее.

Бизоний Рык слегка повернулся на одну сторону и увидел снаружи несколько пар зеленых светящихся пятен, образующих круг. Сперва он подумал, что это злые духи - совы, пришли за ним. Он лежал неподвижно, не двигаясь, и зеленые пятна тоже не двигались. Они напоминали ему о чем-то, и вдруг он понял - это глаза койотов!

продолжение ниже!!!

Не последовало никакого звука, но потом от группы отделились два зеленых глаза и приблизились к нему. Огромная серо-черная волчица встала над Бизоньим Рыком и начала обнюхивать его с головы до ног. Потом она улеглась рядом с ним так, что он смог дотянутся до ее сосков! и он начал сосать ее молоко как маленький волчонок.

Когда наконец он откинулся на шкурах, волчица-мать подняла голову и посмотрела на свой народ. Они все приступили к Бизоньему Рыку. Один старый и мудрый самец - наверное вожак стаи - долго обнюхивал повязку из лошадиной шкуры и потом начал жевать ее.

После этого он долго облизывал языком раненую ногу, а все остальные волки, чередуясь, облизывали рану на груди Бизоньего Рыка. Он погрузился в дремоту, а когда проснулся было уже утро, и он был один в пещере с волчицей-матерью, которая лежала рядом и прижималась к нему как собака, чтобы согревать его.

С этого дня волки долго заботились о Бизоньем Рыке, пока он не почувствовал себя снова хорошо и не восстановил силы. Даже после того как он уже мог двигаться, он продолжил жить с волками. Его брат оставил ему лук и стрелы и когда он уже мог ходить и стрелять, он ходил на охоту. Он добывал дичь для волков, чтобы показать им свою благодарность за помощь, которую они оказали ему.

Бизоний Рык жил в пещере на склоне горы до наступления весны. Он уже мог ходить как здоровый и сильный мужчина и потому покинул пещеру волков и отправился домой.

Кайова стояли лагерем недалеко от истоков реки Острия Стрелы и когда увидели человека, приближавшегося с запада, не смогли узнать его. Некоторые приняли его за юта, другие - за навахо, но затем Птица-Привязанная-К-Его-Голове вышел из своего типи и узнал его.
- Это мой брат! Мой брат, которого мы бросили умирать! Он возвратился к нам!

И побежал навстречу ему.

Когда Бизоний Рык рассказал, что с ним произошло, люди не могли поверить.
- На-на-на - повторяли его жены - это что-то чудесное!
- Это воистину чудо, - сказал бизоний доктор. - Волки вылечили его, когда я не успел это сделать. Пусть с этого дня его именем будет Серый Волк и пусть его сила будет как сила волка, потому что она так же могуча, как сила дикой кошки. Он будет великим лекарем.

Итак, с той поры Бизоний Рык стал известен как Серый Волк. И с той поры кайова почитают лесных волков и называют их братьями и сестрами.

Всё конец а кто слушал Молодец!!!

В этом году зима была холодная, снежная, метелистая. Снег выпал рано и живо позагонял деревенские стада в хлева да в крытые дворы, под крестьянские запоры, а в конце ноября такие закрутили морозы, что Боже упаси! Дня не проходило без известия о новом замерзшем человеке: то лесника нашли окоченевшего в лесу, то баба не добрела полуверсты: до деревни да тут у околицы и застыла...

Намело сугробы саженные. Ни проезда нет настоящего, ни работы какой вольной, сиди знай на печи да отсиживайся. Плохо мужику в такую чересчур уж студеную и снежную зиму, а волку и того хуже. Этому зверю просто мат приходит, голодное время — ни поживы какой на пути, ни скотинки ".не бродит неосторожно за околицей, собаки и те по дворам прячутся.

Бродят волки в такое время стаями, злющие-презлющие, беда им попасться на пути. Страха не знает отощалое брюхо: ни колокольчика не боится, ни кнута, ни окрика грозного. Такой зверь и стрельбы не боится, все равно, мол, околевать, от пули ли, от голода. И хитрят тогда волки, голод их учит уму-разуму. Такие сообща тонкие маневры устраивают, любому генералу впору: и засады, и обходные движения, и фальшивые атаки, демонстрации — все в ходу! Истые охотники любят ездить на волков в такое время — хотя и опасно, да занятно очень, есть чем похвастаться после.

Вот именно в эту зиму в конце декабря, на праздниках, пришлось мне ехать в город на своей парочке а легких санках. Было нас всего двое: я да кучер мой, мужичок соседней деревни, Филат Ершов. А надо сказать, что рассчитывал я выбраться на шоссейный тракт — верст семнадцать отсюда - еще засветло, да засиделись мы после обеда у отца благочинного в селе. Вистик сыграли робберов восемь с открытым козырьком — вот время-то и ушло... Уж как торопил меня Филат Ершов, мой возница. Он уже заранее и коней напоил, и овса засыпал, запряг даже без моего приказания и теперь очень сердился на меня. Я слышал, как он ворчал за перегородкой:
— И что такая за модель у господ, чтоб завсегда по ночам шляться! Нет чтобы по-божески, засветло! Эвона, уже девятый час никак кукушка выкрикнула.

Хозяева предложили нам заночевать. Но мне необходимо было завтра к полудню быть в городе, и оставаться у гостеприимного отца благочинного, по расчету, не приходилось.
— Опасно ехать будет Свищевским бором, а еще того опаснее «горелыми» перелесками, — разглаживая бороду, заметил отец Павел.
— Третьего дня там бабу одну с двумя ребятами волки съели, мужик-то убег, а бабу сожрали, проклятые, — вздохнула попадья.
— У меня ружье с собой, матушка, сказал я, — да и револьвер в кармане, а в полушубке меня не скоро съедят.

Мне предложили стаканчик рябиновой на дорожку.
— А я уже чалого отложил, — проговорил нахмурившийся Филат.
— Отложил, так опять закладывай, — начал я уже слегка сердиться

Увидев, как я торопливо проглотил «посошок», Филат с угрюмым видом натянул тулупчик и поспешил к саням. Через несколько минут мы уже сидели в санях, напутствуемые добрыми пожеланиями отца благочинного и его почтенной супруги.

Времени было половина десятого. Какая тихая, ясная, морозная ночь! Полная луна, обрамленная тройным кольцом серебристого тумана, заливала фосфорическим светом все окрестности. Тускло мерцали красноватые огоньки в глубоких снеговых амбразурах избяных окон. На длинной улице села не было видно ни души, только хриплым лаем провожали нас собаки из подворотен.

продолжение ниже!!!

К этому двору я и рассчитывал подъехать задолго до рассвета и напиться там горячего чаю, греясь перед пузатым, трехведерным, позеленевшим, словно паровоз пыхтящим, настоящим ямщицким самоваром.
— Однако пощипывает, —-заметил мой возница. — Эй, вы, голуби, трогай!
Филат вытянул кнутом пристяжную, провалившуюся на бегу в сугроб чуть не по самую хомутину.

Свищевский бор... Его пустая, мелкорослая опушка, а за ней сплошная масса высоких елей и сосен вырастали перед нашими глазами. Пристяжная жалась к оглобле. Обе лошади бежали хотя и бойко, но как-то осторожнее, пофыркивая, словно их пугали мертвая тишина и таинственный мрак заиндевевшего неподвижного леса.

Мы подавалась вперед ходко, и уже больше половины лесной дороги оставалось за нами. Пока все шло благополучно. Дорога пересекала довольно просторную поляну, залитую лунным светом. Кони вдруг стали, замедлять шаг и весьма подозрительно поводить ушами.
— Ну, чего упираешься! Голуби! — пощелкивал кнут моего возницы.

Но «голуби» с явной неохотой шли вперед, а пугливый, еще молодой чалый, тот совсем лез в сани своим широким крупом и поджимал хвост от ударов ослабшего валька.

На поляне полукругом поперек дороги лежало несколько темных тел, резко выделявшихся на фоне ярко освещенного снега. Это были волки. Я насчитал их девять штук. Позднее Филат уверял меня, что было гораздо более.
— Назад, что ли? — шепнул Филат.
— Боже упаси! — ответил я тоже почему-то шепотом и поспешил высвободить из чехла мою двустволку, Филат вооружился заранее припасенным топором.

Коренник у меня был добрый конь, старый и в волчьих, угонках бывалый, только на пристяжного-чалого была плохая надежда. Я уже было подумывал, не отпустить ли постромки на всякий случай, а то могло случиться худо: пугливая лошадь легко может сбить сани с дороги, затащить в невылазный сугроб, и тогда разделывайся как знаешь с голодной бешеной волчьей ватагой...

Но не успел я привести в исполнение задуманное, как дикое вытье справа и слева, и позади нас заставило лошадей энергично рвануться вперед. Мы понеслись вскачь, едва не раздавив двух волков, что лежали на самой дороге. Звери отскочили, щелкнули челюстями, уныло взвыли и присоединились к преследователям. Без кнута, натянув вожжи, как струны, мы скакали со скоростью, которой позавидовал бы, пожалуй, экстренный курьерский поезд. Холодный, морозный воздух резал, как ножом, открытое лило. Дух захватывало, комья снега, мелкая ледяная пыль порошили глаза. Заиндевевшие ветви деревьев, толстые мшистые стволы, молодая поросль — все это мелькало по сторонам.

Жалобный вой все усиливался, особенно при въезде в «горелые» перелески: там шли почти сплошные болотины, любимые волчьи гнездовья. Стрелять было пока бесполезно да и нерасчетливо: зарядить ружье вновь при такой бешеной скачке онемевшими от невыносимого холода пальцами не было никакой возможности. Я решил беречь заряды до критического момента. И этот момент вскоре наступил.

Большой матерый волчище вдруг поравнялся с санями, подскочил к морде коренника и повис, уцепившись зубами за правый гуж, но тут же и оборвался, упав прямо под ноги моего «старика» , который смял его и ударил своими коваными копытами. Я услышал позади жалобный визг и шум драки из-за тощего мяса поги6шего собрата. Другой волк чуть не схватил за ногу Филата. Тот махнул топором, выронил свое оружие и едва сам не кувырнулся с размаху, не удержи я его вовремя за воротник полушубка.
— Владычица небесная, выручи! — взмолился мой возница и тут же выругался.

продолжение ниже!!!

Не более версты осталось ехать перелесками. В открытом поле звери может быть не будут наседать так упорно. Я бросил бесполезную двустволку на дно саней и вынул револьвер.
Уноси, Владычица Милостивая, Прасковья Заступница, Фрол и Лавр, Святые Угодники, страстотерпцы Зосима и Савватий — не хуже волков выл на все лады мой Филат Ершов.
Но не унималось волчье рвенье. Я вынужден был открыть уже канонаду из всех шести стволов моего револьвера. Однако мы все-таки успели выскочить из перелесков на открытое место. Но надежда и на этот раз нас обманула: на открытом месте волчья стая по-прежнему неслась, охватывая нас широким полукругом.
— Если бы Данило Орефьев догадался и воротища бы отворил, оно ладно было бы, а то... — проговорил Филат и, завидев вдалеке чернеющий силуэт постоялого двора, заорал что было силы:
— Ворота, ворота, черти, лешие, ворота, дьяволы!
Близость жилья и уюта наэлектризовала усталых коней, они подхватили с новой энергией.

Чердачное окошечко под самым коньком постоялого двора. осветилось красным огнем, оттуда грянул выстрел, следом за ним послышались крики. Мы на всем скаку влетели в распахнутые ворота, которые тотчас же и затворились за нами, визжа на железных петлях...
— А я еще издалека слышу, палят, опять же вой, ну уж догадался, в чем дело-то, да и вышел поджидать. Ведь экая их нонче силища! — весело говорил Данило Яковлевич, помогая мне выбраться из саней. — Эге, да разотри-ка рыло снегом, эк его тебе обморозило, три скорее, а то раздует. А я бабам велю самоварчик ставить.

На постоялом дворе собралось десятка полтора крестьянских возов с дровами, в избе стояла духота от кислого запаха прелых полушубков, капустных щей, печеного хлеба и прочего неудобовдыхаемого, но все это мне показалось раем после только что пережитых ощущений.

Волчья гонка прекратилась не более как во ста саженях от жилья, и то только потому, что звери почуяли народ, совершенно' случайно здесь собравшийся. Не будь обоза, голодные звери рискнули бы на атаку постоялого двора, раз уже выдержавшего правильную, целую ночь продолжавшуюся осаду, Об этой осаде Данило Орефьев не мог вспоминать без возмущения:
— Какого они мне пса тогда, окаянные, сожрали! Цыгана помнишь косматого? Такая была собака, такая умница! Что человек, право!

Всё опять конец!!!

Образ жизни волчьей семьи (стаи)

Волчья семья (стая) сложилась как тесное, устойчивое и оптимальное для борьбы за существование сообщество, связанное кровным родством, по следующим причинам:

1.в семье-стае облегчается выкармливание и воспитание потомства;
2.в семье легче и менее рискованно добывать пищу, поскольку обеспечивается взаимопомощь при добыче и совместное использование добытого или найденного;
3.семья закрепляет за собой и охраняет определенный кормовой участок, куда не допускаются "чужие".

Это приводит к упорядочиванию использования пищевых ресурсов и исключает крупные конфликты между стаями, что обеспечивается во многом господством жесткой дисциплины, безоговорочным исполнением приказаний старших, особенно руководителя стаи - матерой волчицы. Такой образ жизни волков является одной из главнейших причин их приспособленности к различным условиям и сохранению волка как вида почти во всех странах мира, несмотря на столетия преследования его человеком. Волк способен обеспечивать воспроизводство и устойчивость популяции, а временами и значительные "всплески" численности и расширение зоны обитания. Успешная деятельность волков в семье-стае, безусловно, возможна лишь при хорошем развитии языка общения, передачи и приема информации, что великолепно достигнуто волками в процессе длительной борьбы за существование. Основой волчьего языка является звуковая сигнализация, а в ней главным элементом - вой. Звуковое общение посредством чрезвычайно многообразного воя присуще только волкам. Ни один из крупных хищников России не использует столь многозначный вой. Вместе с тем известно нередкое использование воя и омерзительного хохота у некоторых пород гиен в Африке, причем эти крупные хищники, по некоторым морфологическим признакам схожие с волками, тоже ведут стайный способ охоты, аналогичный волчьему. Язык волка коренным образом отличается, скорее даже противоположен языку другого представителя семейства собачьих - домашней собаки:

1.из звуковых сигналов взрослый волк чаще всего использует вой и чрезвычайно редко лает или взлаивает;
2.собака, напротив, чаще всего лает, а вой, довольно однообразный, издает лишь в некоторых ситуациях.

Системы жизни волков и собак диаметрально противоположны:

1.домашние собаки, одичав, сбиваются в крупные стаи, по 20 и более особей и полигамны. Так же ведут себя гиеновидные собаки Африки, поддающиеся приручению;
2.волки никогда не сбиваются в крупные стаи, но живут только моногамными семьями или, в случае необходимости, в одиночку;
3.приручение волка, даже выросшего в доме человека, очень сложно, неустойчиво, а поведение такого "домашнего" волка нередко становится непредсказуемым и даже опасным.

Противоположность волчьего языка и образа жизни языку и поведению собаки заставляют вспомнить соображение широко известного биолога-охотоведа М. П. Павлова о сомнительности распространенного мнения о происхождении домашней собаки от волка. Такой же точки зрения придерживаются и другие ученые. Так, по В. Соколову и О. Россолимо, "еще одну до сих пор не решенную проблему составляет определение статуса домашней собаки" (Бибиков, 1985, стр. 23). Весьма возможно, что в семействе собачьих (Canidae) создались независимо собаки (Canis), впоследствии собаки домашние (Canis familiares), и волки. Представляется, что идиллические картины добродушных, похожих на дворняжек волков, нарисованные в книге канадца Ф. Моуэта "Не кричи: "Волки!" едва ли могут быть приняты на веру. Возможно, в условиях Канады или севера США при изобилии диких животных (оленей, зайцев, грызунов и др.) волки не опасны для домашних животных и человека, поскольку дикая фауна обеспечивает полное и легкодоступное питание хищников, и им нет никакой необходимости рисковать, нападая на домашних животных или людей, Но в условиях России и других стран, где легкой добычи для волков существенно меньше, голодные волки рвут домашних животных и становятся опасными для человека. Поэтому картины жизни волков и выводы Ф. Моуэта, некритически принятые для условий, где волки нередко голодают, наносят вред стремлениям если не уничтожить волков, то снизить их численность до приемлемого уровня для сохранения как вида. По Л. Крушинскому, Е. Мычко, М. Сотской и А. Шубкиной, "около 30% волков средней полосы России потенциально способны напасть на человека." (Бибиков, 1985, с. 287). Это еще раз подтверждает необходимость борьбы с волками в России.

ОСНОВНЫЕ ДАННЫЕ О ВОЛЧЬЕМ ЯЗЫКЕ:

Разновидности воя волков и других сигналов.
Основу языка волков составляют следующие элементы звуковой сигнализации:

1.главнейший - вой с его непередаваемыми разновидностями и оттенками. Более того, возможно, что вой издается волками не только в диапазоне частот, слышимых человеком, но и в других диапазонах, доступных волкам;
2.фырканье и звонкий лай;
3.рычание, клацанье зубами, визг, скуление, взлаивание;
4.разноголосье, тявканье, подскуливание, визг молодых волчат.

Кроме звуковой сигнализации, передача и прием информации волками ведется посредством следов жизнедеятельности, запахов и визуально.Это могут быть:

1.мочевые точки;
2.следы передвижения (следы ног, остатки шерсти на кустах и деревьях и др.);
3.поскребы на земле или на снегу, следы вывалявшихся волков на земле или снегу, падали и т.п.;
4.гнездо (место вывода и первоначального выращивания волчат);
5.логово в широком понимании этого термина как система гнезда и дневных лежек, обычно в пределах кормового участка данной семьи;
6.запахи волков; они не только индивидуальны, но часто неуловимы человеком, хотя прекрасно улавливаются и различаются волком
7.непосредственные контакты зверей в воспитательных, агрессивных и других целях.

Имеет значение и визуальная информация. Здесь особое внимание уделяется весьма разнообразной мимике, положению и движениям тела, ушей и хвоста. (Бибиков, 1985, с.295-303). Неразгаданных тайн воя волков так много, что это заставляет ученых прийти к следующему выводу: вой является самым загадочным и вместе с тем наиболее притягательным феноменом в биологии волка. В настоящее время не существует не только единого мнения о функции данной звуковой реакции, но подвергается сомнению и сама постановка вопроса (А. Никольский, Н. Фроммольт, 1989). Таким образом, по своему многообразию, как это ни парадоксально, волчий язык, особенно вой, сходен с языком людей. Волки воют преимущественно на зорях и ночью, но иногда, особенно после гибели одного из членов семьи, и днем. В этом случае вой особенно част и продолжителен. Так, после отстрела волчицы жители соседней деревни дали следующее красочное описание тоскливого, горестного воя: "Волки с неделю выли утром, вечером, иногда днем, ажно плакали". (Бологов, 1982). При этом вой строго индивидуален, так же, как голоса и интонации людей. Четкую характеристику индивидуальности воя матерого дает старейший волчатник МООиР Василий Петрович Петров: "Один кобель голосистый, другой гнусавый, один воет длинно, другой покороче". И все же при всем многообразии волчьего воя можно выделить некоторые стойкие особенности. Прежде всего, как и голоса людей, вой волков отчетливо различается по половозрастному признаку:

1.вой матерого волка - густой и низкий, очень редко с взлаиванием;
2.вой матерой волчицы - на значительно более высоких нотах; иногда имеет место скуление и взлаивание;
3.вой переярков - на еще более высоких нотах с частым взлаиванием, иногда поскуливанием;
4.прибылые не воют. Они "голосят", издают разноголосое, типично щенячье тявканье, взвизгивание, скуление.

Как уже отмечалось, высота звука, тональность, частота повторения, продолжительность, склонность к вою в разные часы суток - все различно, индивидуально.

Назначение звуковых сигналов, особенно воя:

Волки вкладывают в вой совершено определенные значения: угрозу, тоску, отчаяние, грусть, сигнал о пойманной или найденной добыче, призывы, ласковые интонации по отношению к волчатам и др. Волчица, возвращаясь к логову, негромким скулением нежно созывает разбредшихся волчат, на логове она коротко и негромко отвечает воем на вой возвращающегося матерого. Волчица или матерый, заслышав неумелую подвывку, заподозрив извечного врага - человека, резким фырканьем или рыком с клацаньем зубами обрывают неуместный ответный вой переярков или тявканье прибылых, а если они не послушаются мгновенно, то и накажут непослушных. Когда волчата подрастут, сигналы тревоги служат командой подросшим волчатам: "Всем спрятаться и затаиться". В последние дни беременности и в первые дни после щенения волчица лежит "крепко", беззвучно. Одинокая волчица во время гона призывно воет, поджидая самца, но услышав его ответ, сама не отвечает и не идет навстречу. Способности волка к определению направления на источник воя таковы, что он с первого раза точно его определяет и, как по пеленгу, выходит на него. Матерый, возвращаясь к логову обычно позже волчицы, издает свой обычный вой, но несколько более слабый, короткий: "Я на подходе". Матерый иногда огрызается на волчат, требующих у него отрыжки, старается отойти, но после вмешательства волчицы все же срыгивает. Заслышав умелую вабу голосом самца или вой конкурента, посягающего на его кормовой участок, матерый с яростным рычанием идет ему навстречу для битвы. Были случаи, когда в азарте он "вылетал" к искусному подвывале с явно агрессивными намерениями.

Одиночный и групповой вой:

Одиночный вой служит для связи между членами семьи-стаи, определения местонахождения одиночек, предупреждения о занятости территории, установления контактов разнополых зверей в период гона, выражения состояния особи, для созыва волчат и заботы о них со стороны родителей, сигнала добычи, тревоги и др.
Групповой вой служит для сплочения семьи-стаи и выражения ее состояния, Возможно, групповой вой дружной, многочисленной и мощной семьи-стаи служит доказательством прочной занятости данного кормового участка.

Смысл звуковых сигналов:

Определение смысла звуковых сигналов весьма необходимо для организации успешной охоты, но они столь многообразны, что приведенные нами данные - лишь первое приближение к познанию волчьего языка и далеко не свободно от ошибок.

Сигнал созыва волчат матерой образно описан В. Бологовым (1986). Звуки напоминают "ау" перекликающихся в лесу женщин, но как бы перевернутые - "у-у-у-у-а-а". Продолжительность небольшая, всего 4-7 секунд. Описывается случай, когда после гибели волчицы около гнезда стал часто появляться матерый и, не доходя до гнезда 300-400 м, издавал для волчат длительный сложный вой с "успокаивающе нежными" интонациями

Сигналы предупреждения об опасности:

Фырканье обычно используется волчицей, реже матерым для предупреждения волчат. После этого сигнала волчата проворно скрываются и затаиваются в защищенных местах. Звонкий лай и вой, чередующийся с фырканьем, - редкий сигнал, и нам не доводилось его слышать. А. Никольский и К. Фроммольт (1989) так описывают его: "Реакция волков на своего злейшего врага - человека не ограничивается фырканьем Звонкий лай, очень похожий на лай собаки или на вой, чередующийся с лаем. Когда волки разберут обман неумелой вабы, волчица при конце воя обрехом, слогом "гамм" сразу обрывает ответ выводка". В. Бологов (1986) запрещающий сигнал матерого сравнивает с мощным "гов-гов", после чего волчата моментально умолкают и затаиваются. Попытаемся дать "вольный перевод" некоторых фраз волчьего языка.Вот сперва тихо затянул свое "у-у-у-у" матерый, словно провода гудят под ветром, Звук все крепнет, тон чуть выше, и вот уже на весь лес раздается густой, тягучий вой. Чувствуется мощь здоровенного волчицы. А под конец грозным предупреждением звучит еще более басистое "о-о-о-о" или "о-о-о-а-а": "Слышите, эта мой и моей семьи лес, мой кормовой участок, берегись, чужак!" Вот с неизбывной тоской затянула в два колена матерая: "у-у-у-у-у", "у-у-у-о": "Как сохранить еще не совсем окрепших, но шустрых волчат? Что-то разбрелись они. Куда делся тот, самый крупный, лобастый, который вечно затевает возню и драки. Мать здесь, иди сюда, несмышленыш!"

Нераспознанные сигналы волчьего языка.
Опытные охотники-волчатники неплохо разбираются в волчьем языке, Однако, несмотря на столетия охоты на волка, на многочисленные научные исследования и публикации по биологии и повадкам волков, мы до сих пор не знаем (и едва ли скоро будем знать) многие особенности волчьего языка, способов общения волков. Например, не известны сигналы, которыми пользуются волки при организации и проведении совместных охот. А различная сигнализация совершенно необходима для организации и осуществления волчьих охот, которые весьма разнообразны. При их проведении валки отлично используют условия местности, учитывают особенности поведения своих жертв. С. Корытин и Д. Бибиков читают, что "богатство охотничьих приемов - одна из главных причин необычайной экологической пластичности волка, способности выдерживать интенсивное преследование" (Бибиков, 1935, стр.323).

Вот один из примеров. Семья-стая при кочевом образе жизни нередко проводит групповые, весьма добычливые охоты. При этом, подобно нашим охотам "загоном", семья-стая разделяется на загонщиков и "стрелков", то есть волков на номерах. Но какими сигналами они организуются, как устанавливается распределение обязанностей кому идти в загон, а кому обходить добычу, становиться на верном лазу и стремительно перехватить жертву? Или как организуется охота на крупного и, опасного зверя, например, лося, когда часть волков отвлекает сохатого с головы, причем они не нападают на него, увертываясь от копыт и рогов, но не дают ему хода, а другие волки нападают сзади и с боков? Рвут промежность, бедра, живот и бока, в результате чего жертва погибает от потери крови. Известен случай, когда на морозе от хваток волков сзади и с боков, кровь вперемешку со снегом замерзала на задних ногах лося, превращая их в кровавые тумбы. О высокой организации групповых охот свидетельствует и следующее. Несмотря на то, что такие волчьи охоты производятся систематически, мы ни разу не видели волков, погибших от копыт или рогов или следов их поражения. Публикаций о гибели волков от лосей или оленей, насколько нам известно, нет, а красивые картины об этом, скорее, придуманы. Гибель волков во время охоты, конечно, бывает, но чрезвычайно редко. Неоспоримо, что столь разумные приемы многочисленных коллективных волчьих охот могут быть организованы и проведены только с обменом информацией, подачей еще неизвестных команд или очень тихой звуковой сигнализацией, то ли совершенно бесшумно, мимикой, прикосновениями, телодвижениями, то ли каким-либо иным способом. Именно необыкновенно развитая система сигнализации (обмена информацией) обеспечивает тесно сплоченной семье-стае высокую эффективность коллективных охот, а следовательно, и выживаемость в самый трудный зимний период. Как отмечалось выше, даже в той части звуковой сигнализации, которую может слышать человек, еще много неясного. Но совсем неизвестна нам вполне вероятная гамма волчьего языка на частотах, не слышимых человеком. А ведь известно, что волк иногда принимает позу для воя, запрокидывая голову, но самого воя при этом люди не слышат. В свете сказанного и в прикладном и в научном плане необходим широкий сбор сведений о волчьем языке и дальнейшие исследования этого феномена.

Дополнительные особенности воя, важные для обучения подвывке:

Как отмечалось, вой матерого отличается густотой тона, басом или баригоном, мощностью и продолжительностью, почти всегда без перерывов. Вой, особенно низкий вначале, в середине немного повышается, а заканчивается опять на низкой ноте. Это длительное "гудение" почти на одной низкой ноте сходно с протяжным "у-у-у-у" или "у-у-уоо", а иногда с еще более коротким басистым, грозным окончанием "у-у-у-у-о-а-а". Изредка вой матерого бывает с небольшим перерывом. Длительность воя различна, как и степень "гнусавости". Дыхательный аппарат матерого волка значительно совершеннее, чем у человека, поэтому волк иногда может "тянуть" на одном дыхании больше чем человек, до 20-25 секунд, но в большинстве случаев длительность воя - порядка 15 секунд. При помощи современной акустической аппаратуры, использованной А. Никольским и К. Фроммольтом (1989) при содействии В. Бологова, удалось получить в условиях Центрального лесного заповедника фонограммы воя крупного волка (вероятно, матерого). Длительность воя была всего 8-10 секунд. Это подтверждается и на подслухе и при подвывке. Выводок откликается на подвывку "среднего" вабельщика длительностью порядка 10 секунд. Кстати, известный волчатник Московской области А. П. Изотов успешно имитировал вой матерого подвывкой длительностью 10-12 секунд. Волчица воет на высокой ноте, сравнимой с тенором, заунывно и тоскливо. Слышится долгое "уу-у-у" с переходом в конце колена на "о-о-о" или "а-а-а". Воет волчица "в два колена" с коротким перерывом между ними или без перерыва, только с заметным ослаблением, как бы замиранием звука. Длительность одного "колена" всего 5-7 секунд. На магнитофонной кассете, розданной участникам семинара волчатников МООиР в июне 1996 года, записаны подвывки А. Изотова и Ф. Васильева, а также натуральный вой волчицы без полных перерывов между "коленами" общей длительностью 10-13 секунд и разноголосое, тонкое, то ослабевающее, то усиливающееся тявканье, взвизгивание и взлаивание волчьего выводка в августе, длительностью порядка 1-1,5 минуты. Переярки воют высоким тоном, еще короче, чем матерые. Кроме того, их вой отличается взвизгиванием и взлаиванием, обычно в конце "колена". Прибылые (щенки) голосят по щенячьи. По мере подрастания они обучаются основам волчьего языка, постепенно осваивая короткие подвывания с частым тявканьем, взвизгиванием, все приближаясь к звуковой сигнализации переярков.

Время воя по сезонам.
Вой волков можно услышать почти круглый год, только в период гона, в середине зимы, и в период щенения вой редок. В период гона это или призывный вой созревших волчиц, или перекличка переярков, иногда басовые партии матерых самцов. Поздней весной и в начале лета матерые обычно избегают выть, боясь выдать местоположение гнезда. По необходимости их вой бывает кратким и не громким. Частота воя по месяцам представлена на графике. Наиболее часто волки воют в июле-августе, когда волчата, окрепнув и достигнув 1-1,5 месячного возраста, активно перемещаются и когда матерые и прибылые начинают менять логова (дневные лежки, временные логова, дневки).Дневки бывают в удобных, хорошо защищенных местах. Зимой, в сильные холода - это густой еловый подрост и т.п. защищенные от ветра места, но во второй половине зимы, когда начнет пригревать солнце - нередко на солнцепеках. С течением времени и переярки, до второй половины лета болтающиеся отдельно, начинают все чаще присоединяться к матерым с волчатами, образуя уже полную семью-стаю. В этих условиях особенно необходимо звуковое общение. Одиночный вой в основном требуется для связи между членами семьи. Часто воют матерые на подходе к логову, а волчата, иногда и переярки, им отзываются. Нередка также и перекличка переярков. Бывает, что проголодавшиеся волчата, не дождавшись матерых, начинают скулить, взвизгивать и подтявкивать. Попозже появляется и групповой вой семьи-стаи, наступает пора наиболее частых "волчьих концертов". В суточном разрезе чаще всего валки воют в сумерках, на зорях. Наиболее вероятно услышать вой в течение 1-2 часов после заката солнца или перед рассветом. В это время особенно возможен групповой вой. Нередок вой ночью. Днем волки отдыхают, Вой их крайне редок, а при необходимости перекличка или сигналы потерявшимся прибылым осуществляется тихо - коротким подвыванием или взвизгиванием.